[padmavani]

и вот еще один набросок. "гэлэх" по-ирландски значит "луна", а "гриан" - солнце))

Казалось, дорога тянулась бесконечно. Сэр Уильям Гэлэх, усталый, изнуренный, отпустил поводья и понурил голову. На вид ему было лет около сорока, одет он был в сияющие доспехи, хотя имел такой вид, будто тяготился ими…
“И зачем я только пошёл в рыцари?” – думал он. Тёмно-синие глаза его, всегда такие лучистые, словно звёзды в предрассветном небе, стали тусклого серого цвета. “Десять лет скитаний, поисков неизвестно чего и спасений неизвестно кого. Я должен был бы очиститься, стать лучше. Но я ничего не чувствую”.
“Для кого была придумана эта сказка про Грааль? – с ожесточением вопрошал он. – Разумеется, для таких дураков как я. Святость, добродетель – это, конечно, хорошо… И что бы мне дал этот дурацкий Грааль? Лишь момент лицезренья – вот награда за годы отшельничества…”
“Я всего лишь недостойный раб, - думал он спустя некоторое время. – Неужели я имею право судить Божественное? Награды не может быть, ибо здесь не место корысти…”
“Ну и бегите вы за этим Граалем. А я лучше бы сидел дома да растил детей. Тогда я бы знал, что прожил жизнь не зря. А так – разве мир стал лучше от моих подвигов?”
Так он думал всякий раз на пути от одного города к другому, где забывал всякие сомнения и вновь помогал несчастным.
“И что это я, как дурак, в этом шлеме еду? Тьфу! – он снял шлем, и густые каштановые кудри легли ему на плечи.
- Кажется, ещё одна деревушка, - заметил он, вглядываясь вдаль. – Надеюсь, хоть здесь мне дадут ночлег?
Несмотря на свои сетования, Уильям даже не думал о возвращении домой. Он принял свою судьбу такой, какая она есть, и не мог свернуть с дороги, не пройдя её до конца.
Рыцарь ласково потрепал своего гнедого коня по холке.
- Давай, Гриан, ещё немного. Скоро и ты отдохнёшь…
Гриан повернул голову и искоса взглянул на хозяина большим влажно-чёрным глазом, будто не веря его словам. Потом чуть слышно заржал и ускорил бег.

- О прекраснейший, благороднейший рыцарь, - галдела городская толпа, - о наш спаситель!
Уильям тяжело вздохнул.
- Расскажите, в чём ваша беда, - спросил он, - а потом, надеюсь, я смогу спокойно поспать…
Из толпы выдвинулся какой-то человек по имени Джек, уже средних лет, с солидным брюшком.
- Видите ли, благородный сэр, тут ходят такие слухи… Напасть какая! Сохрани нас, боже, дай жить спокойно…
- Гхм… - напомнил о себе Уильям.
- А, ну да, - одёрнулся Джек и продолжил заговорщическим тоном: - так вот, говорят, будто тут водится страшное чудовище, наполовину бык, наполовину слон, наполовину козёл, наполовину…
- Да это уже не наполовину… - поправил Уильям, улыбнувшись. Толстяк лишь отмахнулся, как от назойливой мухи.
- Оно похищает наших красавиц и пожирает! – глаза рассказчика округлились; видно было, что он хотел произвести впечатление на рыцаря. Уильям снова не сдержал улыбки – эту чушь про чудовище он слышал уже в третьем городе подряд.
- Это всё, конечно, удивительно… да вот как насчёт ночлега?
Но увлекшийся Джек его не слушал.
- Тут такой случай был: идёт себе Катрина, священникова дочь, идёт, значит, мирно, никого не трогает. И вдруг…
- Гм… думаю, мне стоит вернуться домой, - как бы в никуда промолвил Уильям.
- А… ну да, вы… Ступайте за мной скорей, - спохватился мужичок и повёл его к себе в дом. “Ничто не стоит мне приютить этого рыцаря, зато потом…о, потом… Джек Милосердный – как звучит-то, а?” – размечтался он.

«Он блуждал по лесу, одетому в белое платье из тумана. Им овладевало безотчетное чувство страха. Медленно и неестественно покачивались ветви, звуки были приглушены и раздавались будто из-за невидимой завесы. Он никак не мог найти выход из этого зачарованного места, лес не хотел этого…
Внезапно туман словно стал стекаться в одну точку и принял вид женщины в длинном черном платье. Она повернулась - он не смог разглядеть её лица – и поманила рыцаря за собой и плавно, словно не касаясь земли, ушла. Уильям осторожно ступил один шаг, другой, и бросился вдогонку. Чем быстрее он бежал, тем дальше она была, и всё таяла, таяла на глазах…
Она исчезла. “Где же ты, где?” – Уильям не мог остановиться и бросался то туда, то сюда. Он не мог признаться себе, что потерял самое главное, и что это уже не вернуть.
Вдруг…что это? Голос…песня… Откуда? Словно поет листва деревьев… Нет, вон там – ветка покачнулась – здесь прошла Она!..»
- Эээ, сэр, просыпайтесь! Пора в путь!
- Какого чёрта…
Уильям Гэлэх проснулся.